Для гордого (или амбициозного) человека тяжело родиться в стране, которую считают второ- или даже третьестепенной. Родиться (и жить) в стране бедной, некрасивой, неблагополучной, с ужасной историей, куда никто не едет, потому что неинтересно. И неудобно.
У такого человека три выхода (кроме повеситься): а) возвеличить эту страну, героизировать ее ( Read more... )

«Писатель - заступник преданных забвению героев», - сказал классик грузинской литературы. Нет, литература нужна для того, чтобы сохранить слова тех, кто не является героем, слова об их жизни, обстоятельствах, беде. Хотя, по большому счету, все, кто жил здесь - являются героями.

Мужество маленького человека, мало видевшего, но сопротивляющегося большим вещам, отстаивающего свое право жить по-своему, со своими мифами, памятью, радостями. Может, его опыт скуден, но он жил так, как хотел - или мог - в тех обстоятельствах. Ему важно знать, что он живет правильно, на том клочке жизни, что был ему выдан - как солдату его окоп. И ( Read more... )

Жить можно - лишь исходя из «отчаяния» (возьму его в кавычки). Это не детское «отчаяние» от неразделенной любви или неудачной охоты на карьеру. И не туманное «отчаяние» Сартра. А отчаяние от несоразмерности меня и мира, железобетонности мира и моей стеклянной хрупкости, моих возможностей-способностей - и этой страшной пирамиды истории, ( Read more... )

Когда человек один - он должен в одиночку следить за всем миром, его внимание усиливается - и беспокойство тоже. Когда вокруг люди - с ними легко, тяжело и нет надобности работать пограничником земли. Но вот все ушли - и он опять на страже. От чего?

Одно из самого страшного, что может случиться с человеком - это возненавидеть собственного сына. Или хотя бы проникнуться к нему презрением.

Можно ли, однако, сваливать всю вину на ребенка? Нет, он не мягкая глина в руках взрослого, скорее - твердый гранит, который берет лишь отбойный молоток.

Пример родителей значит много, но много значит ( Read more... )

Почему то и дело хочется преисполниться великой жалости к себе? Это очень удобно, это все равно, что сесть или лечь. Не нужно никаких усилий, ты просто тихо сползаешь в какую-то эмоциональную ямку, откуда взываешь к нехорошему миру, обличая его или умоляя вытащить. ("Я птица слабая, мне тяжело лететь…" - хотя в то время, когда сочинялась песня, ( Read more... )

Топором по пуповине,

По которой кровь струилась

Между мною и тобою,

Как между двумя мирами.

Улетай же поскорее! -

Или захлебнусь от крови…

Хлещет пламенем наружу,

Гасит звезды в черном небе.

Все убиты в этом поле…

Стонет стражник с крыши башни.

Сколько суток безответно

Дым летит над белым снегом.

Улетай же поскорее,

Или захлебнусь от крови…

То, что мы выбираем из пяти тысяч роз одну - и привязываемся к ней, и доверяем ей, и превозносим больше всех - недопустимая наивность. Надо понимать, что из-за следования этому мудрому рецепту - и произойдут все несчастья. Ибо остальные пять тысяч роз без одной - ничуть не хуже и не лучше. То есть в чем-то хуже, а в чем-то лучше. Будет очень ( Read more... )